Баритон тауыш менән йырлаусы отоларинголог

— Сам я из Абзелиловского района, из деревни Баимово. После восьмого класса приехал учиться в школу-интернат №1 имени Рами Гарипова. Профориентационная работа там была на высоте. После окончания интерната каждый уже знал, «физик» он или «лирик». Примерно 96 процентов шли в вузы, в основном технические. Пять-шесть одноклассников поступили в мединститут. Была тяга к нему и у меня. В институте мы как тогда жили: после экзаменов собирались вместе, чай пили, песни пели. Вот я и увлекся пением. На факультете общест-венных профессий, где студенты получали дополнительную специальность, с нами занималась вокалом сама Бану Валеева. После нескольких занятий она и говорит: «Наиль, а у тебя голос. Может, подойдешь в училище искусств?». Через два года то же самое, слово в слово, мне повторила Раиса Ахмадеева. Я в то время на шестом курсе учился. Раиса Рахимовна буквально притащила меня в училище. Устроили мне прослушивание. Миляуша Галеевна Муртазина тогда была директором училища и меня благословила.

— Бас-баритон. Словом, параллельно я начал заниматься в училище на вечернем вокальном отделении. Выступал, ездил с концертной бригадой по районам. Вначале мне это нравилось, а потом надоело: странствуешь, как цыган, по селам, трясешься от волнения перед выступлением, и зачем мне это надо? Так что эти поездки мне на пользу пошли: я точно решил — артистом не буду.

Тогда ректором мединститута был Зайнулла Ихсанов, человек к искусству неравнодушный, он даже пьесы писал. Ихсанов дружил с другим ректором — Загиром Исмагиловым и позвонил ему: «Есть у меня выпускник — он петь должен». Я спел и в кабинете у Загира Гариповича. Тоже понравился: «Наиль, врачей много, певцов мало, — давай поступай. Ты для сцены создан». И меня взяли на подготовительное отделение института.

А до этого — ох, Зайнулла Аминович прозорлив был — пригласил он к себе завкафедрой отоларингологии Альфию Бикбаеву и отправил меня туда ординатором. Раз пою — значит, ближе всего к отоларингологии. База кафедры была в республиканской больнице имени Г. Куватова. Я поработал год, успел жениться на своей однокласснице и коллеге, закончившей педиатрический факультет.

Тут меня в армию призвали. Когда вернулся — опять к Загиру Гариповичу. Он обрадовался, в общежитии на Свердлова комнату мне выделили. А я пошел в родное лоротделение республиканской больницы и проработал там 11 лет. Параллельно все же учился в институте искусств на подготовительном отделении.

Альфия Исхаковна, у которой я в ординаторах ходил, была выдающимся врачом, известным во всей России. Маленькая, но такая шустрая. В 1975 году именно она и произнесла это самое слово «фониатрия». И меня отправили на обучение в Московский НИИ на месяц к профессору Юрию Василенко. А в сентябре того же года открыли фониатрическую службу на базе республиканской клинической больницы. И я начал принимать людей с голосовыми проблемами.

— Учителя, актеры — словом, те, кто работает голосом. Журналисты в том числе. Таких оказалось очень много. Все же певцов, актеров учат правильно говорить, а педагогов — нет. Начинает учитель работать — появляются проблемы с голосом. В 1980 году позвонил Юрий Василенко, пригласил в заочную аспирантуру. А в 1984 году Альфия Исхаковна позвала меня преподавать на кафедре при больнице. Тут-то я и призадумался, зачем мне второе высшее образование. И ограничился училищем искусств. Получил диплом солиста-вокалиста.

И это очень помогло в работе. Ведь что главное в деле врача? Он должен понимать своего пациента. Я же как раз думаю, как мой пациент, потому что сам певец.

— В Уфе есть такие специалисты — в 21-й больнице, например, в частных клиниках. Но они все же больше ларингологи (ларингос — это гортань), а не фониатры. Специалисты же считают, что фониатром обязательно должен быть певец. Врачей-певцов в России человека три.

— Из республиканской больницы я давно ушел, а в театре работать и не переставал. Всех певцов как родных знаю. В приемные комиссии училища и института искусств обязательно приглашают фониатра. Он должен оценить состояние голосового аппарата абитуриента, сможет ли он учиться. Лучше уж сказать человеку сразу, чтобы выбирал другую профессию. На экзаменах и зачетах тоже сижу. У меня своя оценка: не появились ли чисто анатомические дефекты. Если фониатр работает с педагогом вместе, можно легко избавиться от мягких узлов голосовых складок без хирургического вмешательства.

Одна, но очень большая беда — нормально оборудованного фониатрического кабинета у нас нет. Обращались в минкультуры неоднократно. Нужно всего-то два миллиона — в масштабах республики и при таком-то количестве поющих артистов, согласитесь, деньги небольшие. Быть может, нужно скооперироваться с минздравом и открыть такой кабинет не при институте, а при оперном театре или поликлинике № 52.

— Да нет, наши ребята подготовленные. Голос ломается, когда он неправильно поставлен. Иногда, правда, у режиссеров фантазия разыгрывается. Например, в одной из наших постановок сцена усыпана соломой. Это ж сколько пыли, даже из зала видно. Певцы мне рассказывали, как десять дней черная мокрота из горла шла.

— Чаще всего мучает простуда или узлы на голосовых складках — результат неправильного формирования звука. При правильном обучении их можно устранить и без операции.

При народном горловом пении нагрузка ложится только на горло, работают только голосовые складки. Это просто удар по ним, складки травмируются, и появляются узлы. А если все построено на правильном дыхании, можно и без узлов обойтись. Так бывает при академической манере пения.

— Хороший голос ассоциируется только со здоровым организмом. Есть голосовой аппарат: гортань, легкие, резонаторы — все, что связано с дыханием. Но с ним также связаны нервная и эндокринная системы, желудочно-кишечный тракт. И все это должно быть в отличном состоянии. Так, эндокринная система влияет на голос мальчиков в переходном возрасте.

Меняется нередко голос и у женщин предпенсионного возраста, когда идет гормональная перестройка организма. Понижение голоса в этом случае естественно. Не так давно приходила ко мне учительница лет шес-тидесяти. Посмотрел: все нормально. А она, оказывается, беспокоится, что голос становится более низким, грудным, ей кажется, что это некрасиво.

То же и у оперных певцов. Так проблемы с голосом начались в свое время и у великой Елены Образцовой. Обычно то же происходит с тенорами, если речь идет о мужчинах.

— Яйцо попадает прямым ходом в пищевод. Состояние гортани зависит от состояния всего организма, желудка, пищевода. Это ноу-хау нашей кафедры: зависимость состояния гортани от состояния желудка и заброса его содержимого в пищевод. Работа была доложена еще в 1995 году на Всероссийской конференции фониатров.

— В основном гастролеров. Однажды Шевчук был, он даже со сцены меня поблагодарил.

Чтобы сберечь голос, надо внимательно относиться к своему организму. Часто приходят люди с ощущением комка, сухости в горле. А человек просто дышит ртом. Рот не предназначен для дыхания. Для этого есть нос: там воздух и согревается, и увлажняется. Мы и воздуха-то больше получаем, если носом дышим, хотя у людей почему-то представление обратное. В носу создается некое сопротивление, преодолевая которое, организм расширяет грудную клетку, а значит, и легкие. Объем воздуха увеличивается, как и объем кислорода в организме.

Опять-таки нужно исключить из рациона все продукты, вызывающие прилив крови к гортани: слишком горячее и холодное, соленое, кислое. А основной вред — это курение. Некоторые обладатели низких голосов курят, раздражая тем самым голосовые складки, — они становятся массивными. Чем больше масса, тем ниже звук. Вот басы и курят. И некоторые женщины тоже. Но голосовые складки длительного раздражения не терпят. Это может привести к новообразованиям. Хрипота может продолжаться две недели при простом воспалении, если она длится дольше — обязательно надо идти к врачу.